не\переносимость амбивалентности

посмотрев во второй раз 'Fish Night' - 12-й эпизод 'Love Death + Robots' - и проплакав во второй раз всю его вторую половину и еще потом минут 15 - я осознала, что нащупала у себя в мозгу элементарно-универсальную религиозную кнопку.
эта штука - ощущение сакральности. по-русски нет такого слова: awe. это соприкосновение с чем-то... несоразмерным тебе. выход из бытовой реальности в реальность иную.
оно может сопровождаться самыми разными эмоциями: восторгом, страхом, преклонением, восхищением. (и может и ничем другим!) это корень религиозного чувства. но испытывать подобное можно будучи совершенным атеистом. для Докинза это "звездное небо над головой". для кого-то - готический собор. для меня - вид тысячи окон ночного города, за каждым из которых живые люди. географическая карта сша с обозначениями штатов и их столиц (там живет так много людей; я полчаса плакала, когда впервые села ее рассмаривать подробно, чем-то заинтересовавшись). это мультик про рыб, или мультик про Тоторо, или тот мультик вслед "Маленькому принцу" - каждый из которых про чудо, хотя и абсолютно не теистическое, без следа того Бога, о котором христианство. об этом же - очень многие из рассказов Брэдбери (и если на что-то и похож 'Fish Night', то именно на них).
для меня раньше в описании мироощущения человека шаманской культуры это было недостающим элементом. "та сторона и ее правила" - это концепт логический, и мне было не очевидно, какая базовая эмоция к этому привязана. а вот какая - точно та же самая, которую христианин испытывает при общении со своим Богом; другой кнопки в мозге нет! (но зато есть культура.)

окей, пишу об одном странном приеме, который поражает меня своей эффективностью. это эффект включенного наблюдателя. в тексте (книге, фильме) происходит некое действие, которое нам показывают - но параллельно, или даже в первую очередь, нам показывают реакцию на это действие специального героя-наблюдателя. особенно интересно это работает, когда рассказ не идет от его лица, напротив, мы видим его наполовину в действие включенным. поражающая меня странность тут в том, что если удачно описать яркие эмоции (и иногда даже следующие из них поступки) наблюдателя, это будет трогать меня-зрителя куда сильнее, чем первичное действие само по себе, которое может быть слабым, банальным, шаблонным и не вызывать у меня особенного отклика. поразительно, что это, кажется, противоречие известному принципу show not tell; но почему-то удачно устроенный текст такого рода не воспринимается как прямое указание мне-читателю: "ты должен чувствовать то или другое (что и герой-наблюдатель)", а наоборот, действием становятся сами *переживания* героя-наблюдателя, и чем более выпукло он подан как характер (а не просто аватара для зрителя), чем больше его за живое затрагивает первичное действие - тем больше меня-читателя затрагивает... глубина его чувств по отношению к действию.

три примера таких текстов:

- фильм "великий гэтсби" база лурмана, где этот эффект усилен значительно по сравнению с книгой фитцжеральда. на самого гэтбси и его наивную сентиментальность мне почти что плевать; но тот романтический идеал, который умеет разглядеть в нем ник кэрроуэй, заставляет меня проникнуться бесконечной нежностью к нику кэрроуэю и его безотчетной влюбленности.

- вот собственно "das leben der anderen" и построен с глубоким пониманием этой механики. история про то, под гнетом авторитарной бюрократии все-таки умеют искренне любить друг друга знаменитая актриса и увешанный наградами драматург - была бы мне скучна и банальна. история о том, как искренность этой любви заставляет третьего человека  - изначально просто наблюдателя - пересмотреть все свое мировоззрение и пожертвовать ради них собственной безопасностью - восхищает меня своим пафосом.

интересно, что здесь именно пропадает необходимость убеждать зрителя в том, что первичное действие - действительно Великая История Любви или там Трагедия Нашего Времени. зритель может быть скептически настроен к первичному действию и шаблонам, на которых оно построено - и все же изображение отклика, которое оно вызывает у героя-наблюдателя, делает этот скепсис... нерелевантным.

- как ни смешно, мне попался такой фик про роботов. он очень странный и очень порнуха, так что ссылку ставить я не буду :) но описание того, какое удовольствие вызывает у персонажей эээ видео, которое они смотрят - делает этот текст эротичнее, чем большая часть сексуальных же сцен у этого (вообще-то весьма неплохого) автора. при том, что опять же, первичное действие - содержание видеоролика - описано сознательно с помощью набора клише, не бездарно, но само по себе банально.

...может быть, до определенной степени шаблонность первичного действия и есть необходимое условие? читатель начинает разграничивать себя и героя-наблюдателя именно потому, что он реагирует иначе? при том, что его реакции вполне эмпатически понятны (потому, что понятны исходные шаблоны). но шаблонность и не дает читателю "провалиться" в первичное действие, а заставляет обратить внимание на тонкие моменты в реакциях наблюдателя и задуматься о его характере.

вообще даже странно, что нет никакого дискурса про эээ конфликтологию. у меня есть ощущение, что социальная успешность и социальный статус, при прочих равных, коррелируют с умением *вести* конфликты и, главное, выдерживать их эмоционально. это вообще *всем* сложно, и это нормально, что оно сложно. можно было бы поговорить об этом и о том, как научиться, чтобы было проще. но об этом я даже не слышу в поп-психологических терминах почему-то, и каждый предоставлен самому себе и своим страданиям о том, почему же он такой хлюпик. интересно было бы на разные мужские модели социализации посмотреть и сопоставить, кстати.
наверное, если б не ролевые игры, по которым заметно, насколько это для абсолютного большинства эмоционально тяжело - выдерживать конфликт - я бы думала, что это одна я и мои друзья такие неудачники. но при этом никакого осмысления этого факта ведь не проводится. то есть, не, они работают над тем, как помочь это делать на игре (крепче обниматься перед и после, basically, AFAIK; ну и просто сделать это поощряемой ценностью и выдавать с полки пирожок каждому, кто осилил). но это же и о жизни столько нам говорит.

еще пара слов про нацизм. очень сложно критически разобрать становление доминантной этической системы, когда ты не только по воспитанию и убеждению воспринимаешь ее как статус-кво, но и находишься в радикальном спектре (т.е. желаешь, чтобы коренные принципы этой системы еще раз в герменевтическом круге были применены к ней целиком и очистили ее от инородных = консервативных элементов). и поскольку очень во многом идеология прав человека - это анти-нацизм, он стал символом и выхолостил свое содержание, чтобы выступать в любом рассуждении удобной отсылкой ко всему "анти-этическому".
как это видится сейчас из моих глаз, есть три ключевых "анти-этических" элемента в политике гитлера: а) территориальная агрессия, т.е. желание присоединить к своему государству "чужие" территории, б) ниспровержение старого социального порядка и установление нового принципа продвижения в социальной иерархии (партийного, за верность идеологии - вместо консервативно-буржуазно-классового, родись в правильной семье и/или заработай побольше денег), сопровождающегося (частичным) падением статуса тех, кто был на коне при старой иерархии, в) собственно расовая политика.
в процессе войны с гитлером, чтобы объяснить ее причины и утвердить свою моральную правоту, были созданы определенные идеологические постулаты; они продолжили свое становление после поражения третьего рейха на нюрнбергском процессе и в дальнейшем осмыслении/пропапанде в политике и общественной дискуссии западных стран-победительниц (а также во внутринемецком осмыслении причин поражения).
здесь интересно то, что в довоенной ситуации пункты а) и в) были более чем характерны для политики прочих западных стран, а пункт б) - для политики советского союза, чью раннюю историю сейчас на западе осмысляют в гораздо более светлых тонах, поскольку маятник качнулся обратно к утверждению многих социалистических идей.
нужно повторять чаще, что Сам Черчилль, о котором недавно снят столь прекрасный байопик, не видел никаких проблем с британской колониальной политикой и сам участвовал активно в ее осуществлении (по нашим меркам - это чистый расизм, захват чужих территорий и экономическая эксплуатация, приведшая к массовой гибели людей, которую сложно не назвать геноцидом).
что касается самой философии агрессивных захватнических войн, то, как известно, чужой шпион заслуживает расстрела, а наш разведчик - герой; то есть еще при развязывании первой мировой войны с этим на западе в принципе проблем не было. проблема была в том, что страны-победительницы удовольствовались статусом кво и не хотели дальнейшего передела территорий, а германия - хотела. но именно это стало, насколько я понимаю, движущей пружиной, приведшей к переосмыслению всего комплекса нацистских идей как неприемлемых.
"мы защитим свою родную землю от захватчиков" - посыл не новый и нисколько не радикальный. но для того, чтобы обезопасить себя даже от возможности развязывания такой войны - мы вынуждены объявить сам принцип захватнических войн аморальным. благо, нам тут как раз держать колонии и вести войны стало экономически невыгодным (а выгодно - со всеми ними торговать). (это не помешало серии вооруженных конфликтов в "третьем мире" с западным участием, но хотя бы оставило территорию европы в покое во 2-й половине 20 века.)
глубокая антипатия к социальному перевороту по советско-германскому образцу вынуждает нас создать работающие социальные лифты (капитализм - просто заработай побольше денег!) и работать над разрушением любых сковывающих их традиционных социальных связей и и предубеждений.
и разрушение расисткой идеологии тоже отлично вписалось в тему борьбы с предубеждениями, создало идеологию прав человека, позволило с новой позиции оценивать и критиковать рамки допустимого насилия со стороны государства по отношению к его подданным. мне не вполне ясно, послужило ли самое яркое и своеобразное в нацизме - самой удобной мишенью для его критики и потому привело к этому каскаду последствий; или это было некоторой предсуществовавшей дихотомией в западной социальной мысли.
повышение ценности  человеческой жизни, переход от героизации войны к стремлению обезопаситься от нее (а вот уже ради этой безопасности...), снижение допустимого уровня насилия - все "большие тренды" 2-й половины 20 века - либо берут здесь свой исток, либо являются движущей силой, оформившей дискурс борьбы со злым ненавистным врагом в ту сложную многосоставную идеологию, которую мы сейчас имеем как базовую в либеральных западных странах.

странно, что Мефистофелю было так сложно заставить Фауста захотеть остановить мгновенье. что там Елена? ведь ты можешь отправиться послушать, как сам Гомер поет свои стихи. тот миг, когда под пальцами слепого певца замолкает последняя струна.
ее звон затихает в воздухе... кто не отдаст душу ради того, чтобы этот отзвук длился вечно?
вот я готова продать душу, чтобы вечно остаться в том мгновении, когда я дочитываю последнюю строчку victory condition.
и это, если попытаться вспомнить объективно, даже, наверное, не самая лучшая книга, что я читала в своей жизни. (просто не всегда после прочтения книги, которая делает тебя абсолютно счастливым, тебе нужно бежать куда-то и нырять с головой в омут повседневности. мне чаще всего было не нужно.)
люди должны всегда продолжать рассказывать истории. любое другое, реально пережитое счастье - только отзвук того счастья, которое ты можешь вообразить себе, услышав хорошую историю, о счастье, о несчастье, о мечте о счастье. we are such stuff as dreams are made on. (and our little life is rounded with a sleep.)